Неточные совпадения
Запылает небо опять, обольет
золотом и Петергоф, и Мурино, и Крестовский
остров.
Другой достопримечательностью
острова будет
золотой прииск.
На Сахалине каторжные работы разнообразны в высшей степени; они не специализировались на
золоте или угле, а обнимают весь обиход сахалинской жизни и разбросаны по всем населенным местам
острова.
Солнце недавно еще село за гору. Город утонул в лилово-туманной тени, и только верхушки тополей на
острове резко выделялись червонным
золотом, разрисованные последними лучами заката. Мне казалось, что с тех пор, как я явился сюда, на старое кладбище, прошло не менее суток, что это было вчера.
— Да не кто другой. Вот, примерно, тянулось раз судишко на бичеве из-под Астрахани вверх по матушке-Волге. На судишке-то народу было немало: всё купцы молодцы с пищалями, с саблями, кафтаны нараспашку, шапки набекрень, не хуже нашего брата. А грузу-то:
золота, каменьев самоцветных, жемчугу, вещиц астраханских и всякой дряни; еще, али полно! Берег-то высокий, бичевник-то узенький, а среди Волги
остров: скала голая, да супротив теченья, словно ножом угол вышел, такой острый, что боже упаси.
В темной зелени садов
острова разгораются
золотые шары апельсин, желтые лимоны смотрят из сумрака, точно глаза огромных сов. Вершины апельсиновых деревьев освещены молодыми побегами желтовато-зеленой листвы, тускло серебрится лист оливы, колеблются сети голых лоз винограда.
В священной тишине восходит солнце, и от камней
острова поднимается в небо сизый туман, насыщенный сладким запахом
золотых цветов дрока.
Медленно приподняв ко лбу черную, волосатую руку, он долго смотрит в розовеющее небо, потом — вокруг себя, — пред ним, по серовато-лиловому камню
острова, переливается широкая гамма изумрудного и
золотого, горят розовые, желтые и красные цветы; темное лицо старика дрожит в добродушной усмешке, он утвердительно кивает круглой тяжелой головой.
Если смотреть на
остров из дали морской, оттуда, где
золотая дуга Млечного Пути коснулась черной воды, —
остров кажется лобастым зверем: выгнув мохнатую спину, он прильнул к морю огромной пастью и молча пьет воду, застывшую, как масло.
Та музыкальная фраза, которая пленила меня среди лунных пространств, звучала теперь прямо в уши, и это было как в день славы, после морской битвы у
островов Ката-Гур, когда я, много лет спустя, выходил на раскаленную набережную Ахуан-Скапа, среди
золотых труб и синих цветов.
Вот что мне представлялось: ночь, луна, свет от луны белый и нежный, запах… ты думаешь, лимона? нет, ванили, запах кактуса, широкая водная гладь, плоский
остров, заросший оливами; на
острове, у самого берега, небольшой мраморный дом, с раскрытыми окнами; слышится музыка, бог знает откуда; в доме деревья с темными листьями и свет полузавешенной лампы; из одного окна перекинулась тяжелая бархатная мантия с
золотой бахромой и лежит одним концом на воде; а облокотясь на мантию, рядом сидят он и она и глядят вдаль туда, где виднеется Венеция.
— Нет, куда! Умираю… Вот возьми себе на память… (Он указал рукой на грудь.) Что это? — заговорил он вдруг, — посмотри-ка: море… все
золотое, и по нем голубые
острова, мраморные храмы, пальмы, фимиам…
А с восточной стороны, с моря-океана, с
острова Буяна, со того ли со камня со Алатыря, тихими стопами, земли не касаясь, идет-выступает Петр-Золотые-Ключи…
Солнце быстро катилось к закату и скоро зажгло пылающим заревом далекий горизонт, расцвечивая небо волшебными переливами всевозможных красок и цветов, то ярких, то нежных, и заливая блеском пурпура и
золота и полосу океана и обнаженные верхушки вулканических гор высокого зеленеющего
острова, резко очерченного в прозрачной ясности воздуха.
И опять заливаются серебряные бубенцы. Мороз безжалостно пощипывает нас за носы, Щеки, уши. Бешен быстрый бег коней. Дивно хорошо сейчас на
Островах, в эту звездную декабрьскую ночь. Белые деревья, запушенная инеем снежно-белая как скатерть дорога. А над головами — небо, испещренное сверкающим
золотым сиянием опаловых огней.
На Васильевском
острове, в роскошной
золотой клетке, устроенной Григорием Александровичем Потемкиным для своей «жар-птицы», как шутя называл князь Калисфению Николаевну, тянулась за эти годы совершенно иная, своеобразная жизнь.
Что собралось седьмого мая так много народа на
острове Луст-Эланд, прежде столь пустом? Бывало, одни чухонские рыбаки кое-где копышились на берегу его, расстилая свои сети, или разве однажды в год егери графа Оксенштирна, которому этот
остров с другими окружными принадлежал, заходили в хижину, единственную на
острове, для складки убитых зверей и для отдыха. По зеленым мундирам узнаю в них русских и — гвардейцев по
золотым галунам, на которых солнце горит ярко.
В настоящее время, когда каждая пядь столичной земли ценится чуть ли не на вес
золота и город растет не по дням, а по часам, опасность наводнений не останавливает обывателей и они воздвигают и на Васильевском
острове многоэтажные громады.
Я полагаю, что не все ваши товары пропали в море, а что Фалалей их где-нибудь продал на
островах эгеянам, таким же, как сам он, коварным и тихим, а вырученное
золото он где-нибудь спрятал.